Per aspera ad Iceman
МАЛЕНЬКАЯ КИПЛИНГИАНА
БАЛЛАДА О ТРЫН-ЦВЕТКЕБАЛЛАДА О ТРЫН-ЦВЕТКЕ
На южной границе Ассама растет
Дремучий и древний лес;
Там странный цветок по ночам цветет:
Зацвел - и к утру исчез.
Искали цветок, что скрывает тьма,
И сикх, и индус, и сагиб;
Но каждый третий сошел с ума,
А каждый второй - погиб.
И только Табаки - сородич собак -
Узнал к нему путь один;
Узнал и понял, что дело - табак;
Цветок же зовется - Трын.
Собрал он трусливый шакалий род
И молвил: "Из древних книг
Узнал я, что храбрым становится тот,
Кто этот цветок состриг.
Но это подействует, если он
Лишь в полночь цветок сорвет, -
В тот час, когда в джунглях протрубит Слон
И в чаще Медведь заревет,
В тот час, когда тыквой стала арба,
Носатым - маленький Мук,
Когда прикончил Али-Баба
Разбойников сорок штук.
В такую пору по всей земле
Бандиты одни и воры,
И едет Зло верхом на Козле
Во тьме зловещей поры.
Но нам, шакалам, давно пора
Отбросить трусость свою!
Бандиты, козлы и полночь - мура!
Мы право возьмем в бою!
Придем мы в полночь, цветок сорвем,
И храбрость вольется в нас,
И нам все равно, что будет потом,
И что творится сейчас!
Идем сквозь джунгли, шипенье змей,
Рычанье пантер и волков!
И мы, несомненно, станем смелей -
Завет Гаутамы таков!"
И двинулся в джунгли шакалий род,
Когда опустилась тьма,
И шли сквозь джунгли они вперед,
Покинув свои дома.
Они шагали по руслам рек,
Взбирались они на хребты;
И если встречался в пути абрек -
Бежал он под свод темноты,
И если встречался в пути кунак -
И он устремлялся прочь...
И звезды с луной им давали знак -
Такая уж эта ночь.
И ровно в полночь они пришли
К поляне Патрон-Таши,
И ровно в полночь они нашли
Цветок, что расцвел в тиши;
А львы и тигры рычали вокруг
Поляны Патрон-Таши,
И липкий страх поднимался вдруг
Со дна шакальей души...
Но главный - Табаки - сказал: "Не трусь!
Цветок охранит от бед!"
И самый младший сказал: "Не боюсь!",
И прочие тоже: "Нет!"
И главный - Табаки - сорвал цветок;
И гром прогремел в лесу!
Сказал он: "Мы раньше шли на восток,
На запад цветок понесу".
Поднял он цветок, и тот запылал
Огнем над его головой,
И каждый шакал за ним побежал,
И был уже каждый - герой.
И все шакалы в пути, как один,
Твердили, твердили одно:
"Сорвали цветок мы по имени Трын,
И нынче нам все - равно!"
--------------------------------
БАЛЛАДА О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕБАЛЛАДА О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ
О, доблесть есть доблесть, судьба есть судьба, и доблесть слабей судьбы,
И слабый, и храбрый, колдун и князь – навеки судьбы рабы,
Любой ужаснуться может, узнав про то, что в грядущем ждёт,
А доблесть, бросая вызов судьбе, под ноги её падёт.
Не раз и не два хазарский каган на Русь совершал набег,
Но встал у захватчиков на пути киевский князь Олег,
Он встал у захватчиков на пути с дружиной храброй своей,
И много миль довелось пройти Олегу среди степей.
Немолод, немолод уже Олег, и много битв позади,
Жгло жаркое солнце его глаза, хлестали в лицо дожди,
Ходил он за море, в далёкий край, до самых босфорских вод,
Но снова хазары сбирают войска, готовят на Русь поход.
Готовят к набегу свою орду Итиль, Семендер, Саркел,
Но князь, как раньше, к отпору готов, хотя уже поседел…
Да, князь, как раньше, к отпору готов, - но сил всё меньше в руках,
Да, доблесть всё та же в сердце его, всё так же неведом страх, -
Но хочет впервые за много лет на помощь призвать волшбу,
Но хочет впервые великий князь узнать про свою судьбу.
Из Киева выехал ранней порой, отправился на закат,
Где в травах высоких, чащобах лесных аварские кости лежат,
Желань проехал и Василев, и вброд пересёк Ирпень,
Проехал Звижден и Городеск; и вот он, Искоростень.
Здесь в этом тёмном древлянском лесу извеку жили волхвы,
Творили они своё колдовство под вопли ночные совы,
Здесь, в тишине вековых чащоб, творили они волшбу,
Сюда и приехал киевский князь - узнать про свою судьбу.
Но тихо и пусто в вечернем лесу, никто вышел на зов.
Ответило на крики Олеговых слуг только уханье сов.
Там справа сосна и слева сосна, в тени под дубами - мрак...
Был слышен зловещий шёпот листвы, но кудесник не шёл никак.
И дважды, и трижды, и много раз слуги издали крик…
Но вот на поляну из тьмы лесной согбенный вышел старик.
И вышел кудесник из мрака лесов, и князю Олегу сказал:
«Кто знает путь ветра в лесную глушь, - знает его привал.
Ты долго ехал ко мне в леса, славный властитель Руси;
Ты хочешь о чём-то спросить меня. Я вышел к тебе – спроси!»
И князь произнёс: «Ожидает нас набег враждебных племен,
И я впервые, Перуном клянусь, грядущим сраженьем смущён.
Мои года уже велики, и близок кончины час,
Я Игоря-княжича и страну не раз от гибели спас,
На мне цареградский панцирь надет, и меч мой не тяжек мне,
И я потягаться с любым врагом в поле смогу вполне,
Но знать мне надо – надо, колдун! – что мне готовит судьба,
И скоро ли ради тризны моей откроются погреба,
И скоро ль дружина чаши свои поднимет в память мою,
Успею ли Русь отстоять от хазар в грядущем жестоком бою?
Ответь мне, старик; вопроси судьбу всей силой заветных чар;
Моя кобыла - гордость моя – тебе приготовлена в дар».
Кудесник сказал: «Ты хочешь найти правды пару горстей –
И долго считал, что стоит обед, прежде чем звать гостей,
И ты, Олег, приготовил дар, который не нужен мне;
Ты знаешь, что мне уже двести лет, и мне не скакать на коне.
Но я приму твой прекрасный дар. Да, мне не скакать по лугам,
Но нынче ночью я принесу кобылу в жертву богам».
И с болью в сердце ответил князь: «У князя – слово одно!
Убей же кобылу, но прежде ответь: что в жизни мне суждено?»
Кудесник сказал: «На плечах твоих тяжелый и страшный груз.
Ты с Русью связан. Лишь смерть твоя расторгнет этот союз.
Нет, о князь, у тебя детей, не будет твой длиться род;
Ты – тот, кто навстречу врагам Руси у края земли встает.
Тебя миновали стрелы врага среди кровавых дорог,
Тебя не берёт ни копьё, ни меч, охраной тебе – Сварог,
Тебе даровал великий Перун немало уменья и сил,
И даже к вратам Византийским щит ты свой когда-то прибил.
И много славных коней у тебя, но прочих дороже тот,
Который сейчас под твоим седлом о землю копытом бьёт,
Который не раз в жестоких боях тебя от погибели спас,
Который и голод, и тяжкий путь с тобою делил не раз,
Другого такого тебе найти и у самых дальних морей,
Ты свистнешь – он скачет по воле твоей, летящей птицы быстрей,
Он в омут по воле твоей пойдёт, поскачет прямо в огонь!
Но знай, что причиной смерти твоей явится этот конь».
Князь молвил: «Мой конь мне дороже всего, мы с ним как братья давно,
И мне без него не будет побед, удачи не суждено.
Узнай: расправа могла бы стать ценою сего колдовства,
За меньшую дерзость скатилась с плеч уже не одна голова.
Здесь на двадцать вёрст не сыскать куста, ты здесь пня бы найти не сумел,
Где приказа не ждал бы меткий стрелок с полным колчаном стрел.
Если б палицу тяжкую поднял я, если б я опустил ее вдруг,
Не успел бы ты скрыться в тёмном лесу от стрел моих верных слуг.
Если б я копье захотел поднять, а затем наклонил чуть-чуть,
То с десяток копий вонзилось бы враз в твою костлявую грудь.
Но всё же без кары останется днесь дерзкая речь твоя,
Твоими устами сказал Сварог – и должен смириться я.
Я знаю, что дерзок ты и упрям, но знаю, что ты – не лгун;
Твоими устами сказал Сварог – и пусть мне поможет Перун!
Возьми же кобылу и в лес ступай, к своей старухе-Яге!»
И князь с коня слез своего, поводья отдал слуге,
Впервые за много прошедших лет князь слезы не сдержал,
И теряя навек седока своего, горестно конь заржал.
И князь приказал: «Храните коня; душа моя скорби полна…
А эту кобылу отдать колдуну – ей ныне смерть суждена".
Отшельник сказал: «Я кобылу твою нынче в дар не возьму.
Коня отослал ты – и, значит, тебе кобыла нужна самому.
Ты хочешь своей избежать судьбы, дожить до преклонных дней…
Но знай – всё равно будет этот конь причиной смерти твоей».
Ответил Олег: «Иди же, старик; никто не пойдёт тебе вслед.
Пусть мне не увидеть холмов у Днепра, коль причиню тебе вред.
Пусть змеи встретят шипеньем тебя, пускай прокричит сова;
И пусть покажут грядущие дни, верны ли твои слова».
Друг другу в глаза поглядели они, и старец исчез в бору,
А князь на кобылу легко вскочил и поскакал к Днепру.
Шли годы в сражениях, шли в пирах; хазары отброшены прочь,
И прочих охочих до русских земель Олег сумел превозмочь,
И вот сидит Олег на пиру, и весел дружины круг…
Но князь припомнил – и князь спросил: «А как же мой верный друг?
Как поживает ныне мой конь, которого я лишён?»
Ответили слуги: «Великий князь! Давно уже умер он»,
«Так что же гаданье? – сказал Олег – Пустой и жестокий обман!
Кудесник! Я вижу - и для тебя грядущее скрыл туман!
Зачем тебя я тогда не казнил! О конь мой, меня прости!
Нынче не время казнить колдуна, а время к другу идти».
И вот на холме, у брега Днепра, найден конский костяк.
Жгло его солнце, мыли дожди, и рос сквозь него сорняк.
И князь сказал: «О злая судьба, я обманул тебя!
Конём не погублен, я здесь стою, о друге своём скорбя.
Живые люди до сей поры мне смертью грозили не раз;
Неужто мёртвые кости коня ускорят мой смертный час?"
Но злая змея из конских костей путь нашла в этот миг;
И то, что настигла его судьба, ужаленный князь постиг,
И далеко над холмами Днепра разнёсся предсмертный крик;
И в эту минуту в глухом лесу умер кудесник-старик.
О, доблесть есть доблесть, судьба есть судьба, и доблесть слабей судьбы,
И слабый, и храбрый, колдун и князь – навеки судьбы рабы,
Любой ужаснуться может, узнав про то, что в грядущем ждёт,
А доблесть, бросая вызов судьбе, под ноги её падёт.
--------------------------------
ЯЙЦО ВСЕВЛАСТИЯЯЙЦО ВСЕВЛАСТИЯ
В курятнике, утром, примерно в шесть, Кура снесла Яйцо;
Было это яйцо золотым, как хоббитово Кольцо.
И Дед произнёс: "Его бы разбить; буквы на нём недобры",
А Бабка сказала: "Яйцо - утопить в огненных недрах Горы!"
Но в это время грянул вокруг ужасный, протяжный гул...
"Кто это?" - крикнул, дрожа, старик, - "нАзгул или назгУл?"
"Нас девять, вас двое" - раздался ответ - "и наш перевес налицо;
И нам приказал Сами-Знаете-Кто у вас отобрать Яйцо".
"Нет, лучше мы сами Яйцо разобьем; его не дадим Врагу!" -
Так Бабка сказала; а Дед, кряхтя: "Разбить никак не могу..."
Раздался мерзкий смех за окном: "Нет, вам не разбить Яйца!";
И страшен был древней короны блеск на черепе мертвеца;
"Зайти мы не можем в ваш дом дотемна, но и вам не выйти во двор;
Когда же взойдёт над лесом луна, и грянет филинов хор,
Когда не будет вас защищать жгучее Солнца лицо, -
Тогда мы в ваш дом легко войдём, и нашим будет Яйцо!"
И Бабка присела на стул хромой, на лавку уселся Дед.
"Так что же - сказал он - последний день? Спасения больше нет?"
А Бабка сказала: "Мы ни за что не будем сдаваться им!
Давай подороже жизни свои в сражении продадим!"
"Да что ты, Бабка, сошла с ума? Тебе двести лет в обед!
Ты даже полы подмести в избе не можешь" - ответил Дед.
"Взгляни на себя! Из тебя давно высыпался песок!"
И долго бы, долго бранились они, от смерти на волосок,
Если б не слышала эту брань живущая в подполе мышь...
Она сказала: "Что, Дед, орёшь? Бабка, что ты шумишь?
Что, надо просто разбить Яйцо? Для горести нет причин!
А вы и не знали: мой хвост закалён, он видел Ородруин!
Мой хвост опускался в недра Горы, он стали дамасской прочней!
И он не хуже послужит вам всяких подземных огней".
И Бабка на стол положила Яйцо, и хвост блеснул серебром!
Яйцо упало на грязный пол - и грянул над лесом гром!
Скорлупки летели во все углы, а там, а там, во дворе,
Свалились всадники с чёрных коней, и каждый снова помре.
На этом закончилось царство Врага, и тихо стало в лесу.
И Кура сказала: "Яиц таких я больше вам не снесу;
Снесу, если надо, простое яйцо; лишь, Бабка, меня попроси".
И Дед сказал "Спасибо, дружок", а Бабка сказала: "Мерси!".
(с)stran nik
Класс, особенно Баллада. Стиль Киплинга выдержан великолепно. Ну и Яйцо Всевластия рулитъ
БАЛЛАДА О ТРЫН-ЦВЕТКЕБАЛЛАДА О ТРЫН-ЦВЕТКЕ
На южной границе Ассама растет
Дремучий и древний лес;
Там странный цветок по ночам цветет:
Зацвел - и к утру исчез.
Искали цветок, что скрывает тьма,
И сикх, и индус, и сагиб;
Но каждый третий сошел с ума,
А каждый второй - погиб.
И только Табаки - сородич собак -
Узнал к нему путь один;
Узнал и понял, что дело - табак;
Цветок же зовется - Трын.
Собрал он трусливый шакалий род
И молвил: "Из древних книг
Узнал я, что храбрым становится тот,
Кто этот цветок состриг.
Но это подействует, если он
Лишь в полночь цветок сорвет, -
В тот час, когда в джунглях протрубит Слон
И в чаще Медведь заревет,
В тот час, когда тыквой стала арба,
Носатым - маленький Мук,
Когда прикончил Али-Баба
Разбойников сорок штук.
В такую пору по всей земле
Бандиты одни и воры,
И едет Зло верхом на Козле
Во тьме зловещей поры.
Но нам, шакалам, давно пора
Отбросить трусость свою!
Бандиты, козлы и полночь - мура!
Мы право возьмем в бою!
Придем мы в полночь, цветок сорвем,
И храбрость вольется в нас,
И нам все равно, что будет потом,
И что творится сейчас!
Идем сквозь джунгли, шипенье змей,
Рычанье пантер и волков!
И мы, несомненно, станем смелей -
Завет Гаутамы таков!"
И двинулся в джунгли шакалий род,
Когда опустилась тьма,
И шли сквозь джунгли они вперед,
Покинув свои дома.
Они шагали по руслам рек,
Взбирались они на хребты;
И если встречался в пути абрек -
Бежал он под свод темноты,
И если встречался в пути кунак -
И он устремлялся прочь...
И звезды с луной им давали знак -
Такая уж эта ночь.
И ровно в полночь они пришли
К поляне Патрон-Таши,
И ровно в полночь они нашли
Цветок, что расцвел в тиши;
А львы и тигры рычали вокруг
Поляны Патрон-Таши,
И липкий страх поднимался вдруг
Со дна шакальей души...
Но главный - Табаки - сказал: "Не трусь!
Цветок охранит от бед!"
И самый младший сказал: "Не боюсь!",
И прочие тоже: "Нет!"
И главный - Табаки - сорвал цветок;
И гром прогремел в лесу!
Сказал он: "Мы раньше шли на восток,
На запад цветок понесу".
Поднял он цветок, и тот запылал
Огнем над его головой,
И каждый шакал за ним побежал,
И был уже каждый - герой.
И все шакалы в пути, как один,
Твердили, твердили одно:
"Сорвали цветок мы по имени Трын,
И нынче нам все - равно!"
--------------------------------
БАЛЛАДА О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕБАЛЛАДА О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ
О, доблесть есть доблесть, судьба есть судьба, и доблесть слабей судьбы,
И слабый, и храбрый, колдун и князь – навеки судьбы рабы,
Любой ужаснуться может, узнав про то, что в грядущем ждёт,
А доблесть, бросая вызов судьбе, под ноги её падёт.
Не раз и не два хазарский каган на Русь совершал набег,
Но встал у захватчиков на пути киевский князь Олег,
Он встал у захватчиков на пути с дружиной храброй своей,
И много миль довелось пройти Олегу среди степей.
Немолод, немолод уже Олег, и много битв позади,
Жгло жаркое солнце его глаза, хлестали в лицо дожди,
Ходил он за море, в далёкий край, до самых босфорских вод,
Но снова хазары сбирают войска, готовят на Русь поход.
Готовят к набегу свою орду Итиль, Семендер, Саркел,
Но князь, как раньше, к отпору готов, хотя уже поседел…
Да, князь, как раньше, к отпору готов, - но сил всё меньше в руках,
Да, доблесть всё та же в сердце его, всё так же неведом страх, -
Но хочет впервые за много лет на помощь призвать волшбу,
Но хочет впервые великий князь узнать про свою судьбу.
Из Киева выехал ранней порой, отправился на закат,
Где в травах высоких, чащобах лесных аварские кости лежат,
Желань проехал и Василев, и вброд пересёк Ирпень,
Проехал Звижден и Городеск; и вот он, Искоростень.
Здесь в этом тёмном древлянском лесу извеку жили волхвы,
Творили они своё колдовство под вопли ночные совы,
Здесь, в тишине вековых чащоб, творили они волшбу,
Сюда и приехал киевский князь - узнать про свою судьбу.
Но тихо и пусто в вечернем лесу, никто вышел на зов.
Ответило на крики Олеговых слуг только уханье сов.
Там справа сосна и слева сосна, в тени под дубами - мрак...
Был слышен зловещий шёпот листвы, но кудесник не шёл никак.
И дважды, и трижды, и много раз слуги издали крик…
Но вот на поляну из тьмы лесной согбенный вышел старик.
И вышел кудесник из мрака лесов, и князю Олегу сказал:
«Кто знает путь ветра в лесную глушь, - знает его привал.
Ты долго ехал ко мне в леса, славный властитель Руси;
Ты хочешь о чём-то спросить меня. Я вышел к тебе – спроси!»
И князь произнёс: «Ожидает нас набег враждебных племен,
И я впервые, Перуном клянусь, грядущим сраженьем смущён.
Мои года уже велики, и близок кончины час,
Я Игоря-княжича и страну не раз от гибели спас,
На мне цареградский панцирь надет, и меч мой не тяжек мне,
И я потягаться с любым врагом в поле смогу вполне,
Но знать мне надо – надо, колдун! – что мне готовит судьба,
И скоро ли ради тризны моей откроются погреба,
И скоро ль дружина чаши свои поднимет в память мою,
Успею ли Русь отстоять от хазар в грядущем жестоком бою?
Ответь мне, старик; вопроси судьбу всей силой заветных чар;
Моя кобыла - гордость моя – тебе приготовлена в дар».
Кудесник сказал: «Ты хочешь найти правды пару горстей –
И долго считал, что стоит обед, прежде чем звать гостей,
И ты, Олег, приготовил дар, который не нужен мне;
Ты знаешь, что мне уже двести лет, и мне не скакать на коне.
Но я приму твой прекрасный дар. Да, мне не скакать по лугам,
Но нынче ночью я принесу кобылу в жертву богам».
И с болью в сердце ответил князь: «У князя – слово одно!
Убей же кобылу, но прежде ответь: что в жизни мне суждено?»
Кудесник сказал: «На плечах твоих тяжелый и страшный груз.
Ты с Русью связан. Лишь смерть твоя расторгнет этот союз.
Нет, о князь, у тебя детей, не будет твой длиться род;
Ты – тот, кто навстречу врагам Руси у края земли встает.
Тебя миновали стрелы врага среди кровавых дорог,
Тебя не берёт ни копьё, ни меч, охраной тебе – Сварог,
Тебе даровал великий Перун немало уменья и сил,
И даже к вратам Византийским щит ты свой когда-то прибил.
И много славных коней у тебя, но прочих дороже тот,
Который сейчас под твоим седлом о землю копытом бьёт,
Который не раз в жестоких боях тебя от погибели спас,
Который и голод, и тяжкий путь с тобою делил не раз,
Другого такого тебе найти и у самых дальних морей,
Ты свистнешь – он скачет по воле твоей, летящей птицы быстрей,
Он в омут по воле твоей пойдёт, поскачет прямо в огонь!
Но знай, что причиной смерти твоей явится этот конь».
Князь молвил: «Мой конь мне дороже всего, мы с ним как братья давно,
И мне без него не будет побед, удачи не суждено.
Узнай: расправа могла бы стать ценою сего колдовства,
За меньшую дерзость скатилась с плеч уже не одна голова.
Здесь на двадцать вёрст не сыскать куста, ты здесь пня бы найти не сумел,
Где приказа не ждал бы меткий стрелок с полным колчаном стрел.
Если б палицу тяжкую поднял я, если б я опустил ее вдруг,
Не успел бы ты скрыться в тёмном лесу от стрел моих верных слуг.
Если б я копье захотел поднять, а затем наклонил чуть-чуть,
То с десяток копий вонзилось бы враз в твою костлявую грудь.
Но всё же без кары останется днесь дерзкая речь твоя,
Твоими устами сказал Сварог – и должен смириться я.
Я знаю, что дерзок ты и упрям, но знаю, что ты – не лгун;
Твоими устами сказал Сварог – и пусть мне поможет Перун!
Возьми же кобылу и в лес ступай, к своей старухе-Яге!»
И князь с коня слез своего, поводья отдал слуге,
Впервые за много прошедших лет князь слезы не сдержал,
И теряя навек седока своего, горестно конь заржал.
И князь приказал: «Храните коня; душа моя скорби полна…
А эту кобылу отдать колдуну – ей ныне смерть суждена".
Отшельник сказал: «Я кобылу твою нынче в дар не возьму.
Коня отослал ты – и, значит, тебе кобыла нужна самому.
Ты хочешь своей избежать судьбы, дожить до преклонных дней…
Но знай – всё равно будет этот конь причиной смерти твоей».
Ответил Олег: «Иди же, старик; никто не пойдёт тебе вслед.
Пусть мне не увидеть холмов у Днепра, коль причиню тебе вред.
Пусть змеи встретят шипеньем тебя, пускай прокричит сова;
И пусть покажут грядущие дни, верны ли твои слова».
Друг другу в глаза поглядели они, и старец исчез в бору,
А князь на кобылу легко вскочил и поскакал к Днепру.
Шли годы в сражениях, шли в пирах; хазары отброшены прочь,
И прочих охочих до русских земель Олег сумел превозмочь,
И вот сидит Олег на пиру, и весел дружины круг…
Но князь припомнил – и князь спросил: «А как же мой верный друг?
Как поживает ныне мой конь, которого я лишён?»
Ответили слуги: «Великий князь! Давно уже умер он»,
«Так что же гаданье? – сказал Олег – Пустой и жестокий обман!
Кудесник! Я вижу - и для тебя грядущее скрыл туман!
Зачем тебя я тогда не казнил! О конь мой, меня прости!
Нынче не время казнить колдуна, а время к другу идти».
И вот на холме, у брега Днепра, найден конский костяк.
Жгло его солнце, мыли дожди, и рос сквозь него сорняк.
И князь сказал: «О злая судьба, я обманул тебя!
Конём не погублен, я здесь стою, о друге своём скорбя.
Живые люди до сей поры мне смертью грозили не раз;
Неужто мёртвые кости коня ускорят мой смертный час?"
Но злая змея из конских костей путь нашла в этот миг;
И то, что настигла его судьба, ужаленный князь постиг,
И далеко над холмами Днепра разнёсся предсмертный крик;
И в эту минуту в глухом лесу умер кудесник-старик.
О, доблесть есть доблесть, судьба есть судьба, и доблесть слабей судьбы,
И слабый, и храбрый, колдун и князь – навеки судьбы рабы,
Любой ужаснуться может, узнав про то, что в грядущем ждёт,
А доблесть, бросая вызов судьбе, под ноги её падёт.
--------------------------------
ЯЙЦО ВСЕВЛАСТИЯЯЙЦО ВСЕВЛАСТИЯ
В курятнике, утром, примерно в шесть, Кура снесла Яйцо;
Было это яйцо золотым, как хоббитово Кольцо.
И Дед произнёс: "Его бы разбить; буквы на нём недобры",
А Бабка сказала: "Яйцо - утопить в огненных недрах Горы!"
Но в это время грянул вокруг ужасный, протяжный гул...
"Кто это?" - крикнул, дрожа, старик, - "нАзгул или назгУл?"
"Нас девять, вас двое" - раздался ответ - "и наш перевес налицо;
И нам приказал Сами-Знаете-Кто у вас отобрать Яйцо".
"Нет, лучше мы сами Яйцо разобьем; его не дадим Врагу!" -
Так Бабка сказала; а Дед, кряхтя: "Разбить никак не могу..."
Раздался мерзкий смех за окном: "Нет, вам не разбить Яйца!";
И страшен был древней короны блеск на черепе мертвеца;
"Зайти мы не можем в ваш дом дотемна, но и вам не выйти во двор;
Когда же взойдёт над лесом луна, и грянет филинов хор,
Когда не будет вас защищать жгучее Солнца лицо, -
Тогда мы в ваш дом легко войдём, и нашим будет Яйцо!"
И Бабка присела на стул хромой, на лавку уселся Дед.
"Так что же - сказал он - последний день? Спасения больше нет?"
А Бабка сказала: "Мы ни за что не будем сдаваться им!
Давай подороже жизни свои в сражении продадим!"
"Да что ты, Бабка, сошла с ума? Тебе двести лет в обед!
Ты даже полы подмести в избе не можешь" - ответил Дед.
"Взгляни на себя! Из тебя давно высыпался песок!"
И долго бы, долго бранились они, от смерти на волосок,
Если б не слышала эту брань живущая в подполе мышь...
Она сказала: "Что, Дед, орёшь? Бабка, что ты шумишь?
Что, надо просто разбить Яйцо? Для горести нет причин!
А вы и не знали: мой хвост закалён, он видел Ородруин!
Мой хвост опускался в недра Горы, он стали дамасской прочней!
И он не хуже послужит вам всяких подземных огней".
И Бабка на стол положила Яйцо, и хвост блеснул серебром!
Яйцо упало на грязный пол - и грянул над лесом гром!
Скорлупки летели во все углы, а там, а там, во дворе,
Свалились всадники с чёрных коней, и каждый снова помре.
На этом закончилось царство Врага, и тихо стало в лесу.
И Кура сказала: "Яиц таких я больше вам не снесу;
Снесу, если надо, простое яйцо; лишь, Бабка, меня попроси".
И Дед сказал "Спасибо, дружок", а Бабка сказала: "Мерси!".
(с)stran nik
Класс, особенно Баллада. Стиль Киплинга выдержан великолепно. Ну и Яйцо Всевластия рулитъ
@темы: Стихи
-
-
23.09.2004 в 08:52-
-
23.09.2004 в 16:47