ДЛЯ ПРОТОКОЛА
— Ну, как все было? Папу-короля
братан пришил. Большой артист. Названов.
Ну, взял пузырь, подкрался незаметно
и на ушко накапал на него,
что, дескать, старый белены объелся.
Тот так и обмер. Умереть — не встать!ДЛЯ ПРОТОКОЛА
— Ну, как все было? Папу-короля
братан пришил. Большой артист. Названов.
Ну, взял пузырь, подкрался незаметно
и на ушко накапал на него,
что, дескать, старый белены объелся.
Тот так и обмер. Умереть — не встать!
А после, ночью, тенью объявился
(я за базар отвечу, видел сам)
и сыну говорит: мол, с братаном
ты разберись, мой Гамлет, по понятьям
за этот беспредел. Но мать не трожь,
хотя она, конечно, и паскуда:
из койки в койку скачет, не остыв, —
и с этими словами на хрен сгинул.
Ну, Гамлет поприкинул что к чему
и для начала закосил под психа:
мамане нагрубил, проткнул, как крысу,
Полония — ну, был такой один,
так, стукачок, Офелиин папаша.
Потом еще Офелии сказал,
не извинившись даже за мокруху,
чтоб в церкви помолилась за него,
и дал котлету баксов, чтобы в кружку
церковную поклала. С этих бабок
Офелия и двинулась в уме,
причем в натуре. Деньги пропила
и на людях, в исподнем, песни пела,
по пьяни и утопла, говорят.
А Гамлет дядю, взявши на слабо,
решил проверить на испуг и вшивость
и заказал… Не дядю, нет!.. Артистам
старинный водевиль про отравленье.
Сам сел в сторонке, давит косяка
на дядю: что Названов будет делать.
Ну, как дошло до сцены с беленой,
тот как подскочит — и давай бог ноги.
— Огня! — кричит. — Огня!
Пришли с огнем.
Наш дядя самых честных правил задом
сидит, забившись в угол. Тень Овца
над ним зависла черным абажуром,
на блейте флея: — Умереть! Уснуть!
Упасть — отжаться! Руки на капот
старухе, Герман! Ваша карта бита!
Шаг влево-вправо — сразу замочу!
Потом пошла такая заваруха,
такая поножовщина… Сынок —
ну, Кеша Смоктуновский, он же Гамлет, —
офельина пришивши братана,
на нож поставил дядю, а мамаша,
хлебнувши яду, отдала концы.
Но Кеша тоже долго не зажился:
его Лаэрт покойный перед смертью
успел малехо тоже подколоть —
ну, так, слегка, но ножик был немытый:
Лаэрт им к пиву рыбку нарезал
и тоже ногти чистил. Тот и помер,
а перед смертью бредил и в бреду
хрипел, что толковища или стрелки,
начавшись по понятиям, потом
в конечном счете всем выходят боком.
Хотел как лучше — вышло как всегда,
довольно жидко, и не шло обратно
ему к лицу… И с этими словами
отдал концы…
Да, и покуда мы
наехали вязать — один Гораций
живой там был — ну, мелкий Кешин кореш.
Со слов его на месте мной и был
составлен этот протокол допроса.
От подписи свидетель отказался.
На месте происшествия нашли
шесть трупов, яд, ножи и лужи крови.
А документов ни у одного
не оказалось. Так что все кликухи
записаны с горациевых слов,
а многие по делу эпизоды
и фигуранты отдают туфтой,
как будто шиты из другого дела,
и требуют еще оперативной
проверки.
Но означенный Гораций
божится и в натуре зуб дает
в правдивости им данных показаний
и говорит, что в мире есть такое,
что и не снилось нашим операм.
Я думаю, он гонит.
Подпись:
Старший
оперуполномоченный Шекснин.
http://magazines.russ.ru/arion/2002/3/str-pr.html